— Дерзкая девчонка… Попалась наконец… Теперь я тебя не отпущу…

— Не отпускай… — выдохнула я, подставляя шею под жаркие прикосновения губ. — Ни за что… Никогда…

Больше всего я боялась, что нам кто-нибудь помешает. Постучится в дверь моей спальни, потревожит — мало ли кому понадобилась рано утром едва объявившаяся во дворце королева. Но за дверью всё было тихо, и я, не сдерживаясь, повторяла сквозь стоны имя единственного для меня мужчины, который прямо сейчас, на этой постели, делал меня счастливой. Любимой. Принадлежащей ему не только душой, но и телом.

Моего Доминика.

— Ты в самом деле не хочешь оставаться королевой Ангориана? — спросил он меня позже, когда я, одевшись самостоятельно, как уже привыкла, была готова к тому, чтобы выйти из ставшей нашим ночным убежищем комнаты.

— Не хочу, — решительно ответила я. — Но… как же нам теперь быть? Придумаешь что-нибудь?

— От своих осведомителей я слышал, что существует артефакт, который выбирает истинного короля. Правда, его давненько никто не видел. Видимо, прежний король куда-то запрятал.

— Почему?

— Потому что уже не достоин был того, чтобы зваться истинным королём? — хмыкнул мой супруг. — Ты знакома с теми, кто идёт в списке после тебя? Знаешь, где они могут быть сейчас?

— Нет, — отозвалась я, надеясь, что хотя бы до них убийцы не добрались.

— Что ж, остаётся ещё Клаус Майер.

— Но он бастард, а потому по закону не имеет права на трон…

— Закон — это одно, а древний артефакт — другое. Если он признает Майера, никто не возразит. Как ты считаешь, выйдет из этого молодого человека достойный правитель?

— Кто знает? — пожала плечами я. — Вот только как найти этот артефакт? Что, если его уничтожили?

— Предоставь это мне, — обнимая меня, произнёс Доминик. — Я найду и артефакт, и Ратцингера. Ему не скрыться.

И я, целуя его в ответ, поверила каждому слову.

А затем нам пришлось отправиться на похороны короля Ганселя. Погребальная церемония проходила в том же самом храме, где едва не случилась моя свадьба и где его величество простился с жизнью, которую так хотел удержать даже ценой чужой души. Души его внука Клауса Майера, который тоже был там, с отсутствующим видом глядя на гроб, в котором лежало тучное тело монарха.

Явился на похороны и дядюшка. После того, как гроб отнесли в каменный королевский склеп, я вызвала родственника на разговор, и тот попытался встать передо мной на колени, клятвенно уверяя, что не знал ни о готовящемся ритуале, ни о том, что матушка была в плену. Я ему не поверила, но доказательств против него у меня не было, так что отослала его восвояси, пригрозив, что за ним будут неотлучно наблюдать, и если он ввяжется в какие-нибудь интриги или кому-то навредит, то отправится прямиком в тюрьму, где и окончит свои дни.

А позже, когда придворные угощались поминальным обедом, приехала матушка. Её привёз господин Ветцель, в котором я, даже зная правду, упорно продолжала видеть обычного провинциального дворянина и доброго друга нашей семьи. Когда я наконец-то смогла обнять родительницу, слёзы хлынули у меня из глаз — так я за неё переволновалась и соскучилась.

— Ты совсем взрослая стала… — проговорила она, близоруко вглядываясь в моё лицо. — Вот уже и замуж вышла… Ещё немного, и сделаешь меня бабушкой… Ох, Эрмина… Моя девочка, как же мне было за тебя страшно…

— Всё хорошо, мама, — утешала я её, прижимаясь к тёплой материнской груди под жёсткой тканью накрахмаленного платья. — Теперь всё будет хорошо… Обещаю тебе, мы больше никогда не расстанемся.

Глава 61

Глава 61

Вечером, вволю наговорившись с матушкой, я снова осталась наедине с Домиником, но уж теперь-то не собиралась давать ему заснуть до тех пор, пока не расскажет, когда же он узнал о том, кто я на самом деле. Как узнал, я уже поняла — от господина Ветцеля. Кто бы мог подумать, что этот благообразный немолодой мужчина — Элхорнский шпион?

— Так он сразу же тебе всё рассказал? — допрашивала я мужа, сидя на нашей с ним постели, скрестив руки на груди и строго нахмурив брови. Даже в ночную рубашку не переоделась, чтобы не отвлекать его от разговора. Но почему-то руки Доминика то и дело оказывались то в моих волосах, то на шее, то вроде бы невинно приобнимали или поглаживали по спине.

— Не сразу, — качнул головой супруг. — Поначалу он действительно помогал твоей матери и дяде спрятать тебя в Элхорне, потому что беспокоился за тебя. Но затем заподозрил что-то странное и уже тогда связался со мной.

— Что заподозрил? — насторожилась я.

— Что тебе вовсе не угрожало разделить участь тех несчастных кандидатов из списка, с кем руками наёмников расправлялся король. И что место, куда тебя отправили, было выбрано совсем не случайно. Как мы теперь знаем, придворному магу откуда-то стало известно об источнике и о том, какое влияние тот оказывает на природных магов. Наверняка он долго изучал всё, что мог найти. И ты показалась ему идеальной кандидатурой для того, что они с королём задумали.

Как странно — выходит, если бы не Ратцингер с его планами, мы бы с Домиником Винтергарденом никогда не встретились…

— Значит, ты влюбился в меня до того, как узнал правду?

— А ты ещё сомневаешься? — Доминик наклонился ко мне, ласково покрывая поцелуями мой лоб, веки, ресницы. — В тебя невозможно не влюбиться, леди Винтергарден. Моя леди. Единственная. Для меня ты всегда будешь особенной. И неважно, гувернантка ты или королева.

— Погоди-погоди… — выдохнула я, упираясь ладонями в его грудь. — А когда мы поженились… Тогда ты уже знал?

— Тогда уже да, — сознался муж.

— Знал и молчал? А я-то… Я всю голову сломала, как тебе рассказать! И про развод обманул! Вовсе они в Элхорне не обычное дело! — замахнулась я на него подушкой, которая тут же была с ловкостью поймана и отобрана, а меня перехватили и повалили на кровать.

— Но ты ведь вовсе и не хотела со мной разводиться, правда?.. — прошептал он мне в самое ухо, легко прикусывая мочку.

— А, может, надо было над этим подумать? — профырчала я, вырываясь, чтобы укусить его за кончик аристократического носа.

— Мы просто не успели как следует поговорить… Всё время что-то да отвлекало. Прости, что меня не было рядом, когда за тобой приехали из Ангориана. Я не отпустил бы тебя с этим твоим дядей. Ни за что.

Это было сказано уже по-другому, негромко, прочувствованно, так, что я почувствовала раскаяние в его словах. И тут же прижалась щекой к груди Доминика, слушая учащённое биение его сердца. Переплела наши с ним пальцы, вкладывая руку в его по-мужски широкую ладонь и шепнула:

— Ты меня тоже прости. За то, что не всегда тебя слушалась и влипала в неприятности. За то, что сомневалась в тебе. Теперь мы больше ничего не будем друг от друга скрывать. Люблю тебя…

В ответ он крепко обнял меня, позволив всем тревогам и заботам раствориться в нашей близости, в уверенности и тепле его рук. Оставалось ещё много нерешённых вопросов: сбежавший из дворца Ратцингер с его одержимостью природной магией, нежеланная корона, спрятанный артефакт, который мог указать на истинного короля. Но я знала — пока вместе, мы всё преодолеем.

Благодаря Доминику, его урокам и тому, как его академическая магия сбалансировала мою природную, погубившее Джеральдину Ричмонд безумие мне не грозило, и я могла жить вдали от поместья. Но оставаться в Ангориане я не хотела. Несмотря на гордость в глазах матушки, когда на следующий день на меня надели корону. Та была тяжёлой и неудобной. Я с нетерпением ждала, когда мой муж и его люди выяснят хоть что-нибудь о загадочном артефакте, и надеялась, что тот, когда найдётся, укажет не на меня.

Артефакт оказался крупным драгоценным камнем из короны самого первого правителя Ангориана. По уже почти забытой народом легенде, он должен был засветиться, когда окажется в руках истинного короля — истинного не только по крови, но и по чистоте помыслов, чем умерший в храме Предвечных монарх похвастаться не мог. Камень обнаружился в одном из многочисленных тайников покойного, и, увидев его впервые, я невольно залюбовалась его чистотой и великолепием.